Израилов В.А. Мы не делаем таких операций, которые нужно переделывать.
Поговорим о пластической хирургии с Израиловым В.А., директором центра пластической хирургии Института Красоты на Арбате
— Здравствуйте, мы находимся в институте красоты на Арбате и беседуем с заведующим хирургическим отделением Израиловым Валерием Александровичем. Валерий Александрович, здравствуйте, сегодня мы бы хотели поговорить о том, какие операции проводятся в вашем институте красоты.
— Добрый день, знаете, прежде чем говорить о том, какие операции у нас производят, мне бы хотелось отметить один немаловажный момент – это сказать о том, что нашему институту 85 лет. Наверное, эта цифра она сама за себя говорит о том, насколько долго существует наш институт. И это, наверное, тоже говорит о том, что работа, проделанная за эти годы, проделана качественно и хорошо, потому что 85 лет просуществовать учреждение может за счет своей хорошей работы.
— Сколько Вы работаете здесь?
— Я работаю в нашем институте с 1982 года.
— Это срок….
— Наверное. Наш институт, наше отделение хирургическое когда-то начиналось с улицы Семашко, недалеко от бывшего Военторга, там есть такая маленькая улица…… улица Семашко. И вот там впервые вообще в истории Советского Союза и России было открыто хирургическое отделение по пластической хирургии. И возглавляла это отделение наш доктор Надежда Николаевна Гилельс. Это первая заведующая хирургическим отделением вообще в Советском Союзе – на сто процентов правильно. Вот с тех пор это отделение продолжает существовать. Это здание, в котором мы с вами находимся, 4-х этажное – раньше было полностью отдано в распоряжение врачей-хирургов. Это был стационар – все четыре этажа, чтобы это было понятно, все четыре этажа были заняты палатами. У нас очередь была, в этой книге есть очень хорошая фотография, сейчас уже мало, кто о ней помнит, это наш институт на Калининском, бывшем Калининском, теперь на Новом Арбате, так вот очередь туда, те, кто знает и помнит, была от перехода напротив кинотеатра Октябрь – есть подземный переход, знаете? Так вот от этого перехода и до входа в лечебницу, а это была амбулаторная часть нашего института, там три отделения: косметология, физиотерапия и амбулаторная хирургия… так вот очередь туда была в 4 человека с восьми утра.
Сейчас мало, кто об этом говорит, мало, кто об этом помнит, но это был факт. И даже, когда врачи приходили на работу, и стояла очередь, и они не могли пройти и просили: «Дайте пройти, разрешите войти», — пациенты, которые приходили записываться, как раньше было в магазине – вы тут не стояли, они начинали на нас шуметь: «Вы зачем без очереди куда-то там идете». Вот какое было количество людей в нашем институте, и вот, сколько лет, даже, если брать по своим годам, мы оказываем помощь. Я бы хотел сказать, что в нашем институте работало много хирургов, которые даже сейчас на слуху. Был такой доктор Хитров – лауреат Ленинской премии. Очень много хирургов, которые и сейчас те, кто занимаются давно, они эти фамилии знают, помнят: Шмелев, Зеленин, Митькова, Мещанинов, Бочкарева Марина Петровна. Это те люди, которые, когда я пришел в 1982 году, уже работали пластическими хирургами в Советском Союзе. Вы понимаете, и это, наверное, понятно всем, что в то время мы не могли свободно сесть в самолет и полететь, допустим, в Германию и посмотреть операции, кто и что там делает. Мы это делали сами. Мы это делали по книгам. По тому, что могли привезти и прочитать. Потому что основа тогда была – челюстно-лицевая хирургия, заканчивали стоматологические институты.
— То есть, обмен опытом был, скорее, таким книжным, нежели практическим…
— Конечно, конечно. Тут даже обсуждать нечего. Это уже после того как открылась дорога, и те, кто наши когда-то приезжали, уезжали, говорили всем нам хирургам: «Если бы вам сейчас сюда те инструменты и аппаратуру, которые там, то вам там и делать нечего». Я хочу, чтобы было понятно, что мы не то, что до небес возносимся, а то, что объективно: что мы и тогда, и сейчас тем более работаем и все, кто занимается пластической хирургией серьезно, могут работать хорошо. И так вот мы трудимся. Если рассмотреть детально, что мы делаем… наверное, в силу того, что сейчас много институтов красоты, конкуренция растет, запретить это невозможно.
— А эта конкуренция как-то чувствуется, вы от этого как-то страдаете или вы все равно понимаете, что ваш институт очень популярен и сейчас тоже?
— Мы чувствуем, что он и сейчас популярен. Когда приходят молодые пациенты, и они говорят, что у меня здесь моя мама, тетя, бабушка ходили и лечились в вашем институте. Это говорит о том, что нас помнят, мы есть, мы работаем. Когда мы находились на Калининском, то там была большая вывеска, все ее видели, кто проходил и проезжал. А здесь, в тихих улочках Арбата… бывает, что кто-то не может найти, это жизнь, по-всякому бывает и конечно, это ощущается, что появились новые медицинские учреждения. И все-таки, знаете, всегда приятно, вот у меня в четверг была пациентка, которую я оперировал 15 лет назад. Ровно в 2000 году. Через 15 лет она никуда не пошла, она пришла в наш институт. Понятно, что возраст, 15 лет ей было столько, сейчас – столько, но она прочувствовала, что ей было хорошо после этой операции. Ее жизнь, внешний вид доставляли удовольствие. Поэтому у нас сохранилась преемственность пациентов. И доктора дорожат своими пациентами.
— Валерий Александрович, если говорить о конкретных операциях, то с чем чаще всего приходят пациенты?
— Чаще всего приходят женщины с пластикой лица и шеи, пластикой верхних и нижних век, пластикой молочных желез, липосакция, особенно поближе к весне, потому что каждый хочет иметь стройную фигуру. Пластика носа, очень много в летний период или перед школой детишек делают пластику ушных раковин. Знаете, кто-то кого-то начинает дразнить, дети… — Ну, это, наверное, больше в подростковом возрасте? — Будем так говорить, уши делают все возрасты. Кто-то хочет носить открытую прическу. Знаете, вот они приходят, думаешь, что же эта молодая девушка пришла, а потом поднимает волосы и становится понятно.
— Валерий Александрович, а вы часто отговариваете пациентов от операции? — Знаете, как ни странно, мы очень много отговариваем. И в этом, может быть, и кроется наш не просто плюс, а жирный плюс.
— А почему вы отговариваете?
— А потому что у людей, которые приходят на такие операции, мысль, что вот они зашли к нам – мы вот так вот поводили и – все. Дело в том, что, когда ты говоришь – пластическая хирургия – звучит. Но это пластическая, а вы возьмите слово – хирургия. Это операция. Это послеоперационный отек, осложнения, рубцевание, заживление, это много чего. Это операция, это хирургия. Поэтому, когда к тебе приходят люди, и ты начинаешь с ними беседовать, то стараешься понять – это твоя задача, а нужно ли им это человеку на самом деле. Ведь, после 45 лет, возьмем пример такой, пластику лица и шеи можно делать всем. Но есть моменты, когда ты смотришь и понимаешь, что еще пока рановато.
— Это интуитивно определяется?
— Это опыт. Некоторые приходят и говорят, что хотят нормальный, хороший нос. Ну что значит нормальный нос, шикарный нос у вас. И тебе приходится и скрупулезно человеку все объяснять. Это очень важно. В связи с тем, что сейчас много, вы пришли сюда, а кто-то пошел рядом — институт красоты и там ему сказали: без проблем. Сейчас, действительно, без проблем, но они будут потом.
— А какой процент пациентов, которых вы отговорили, можете сказать?
— Я никогда не задавался такой целью как доктор, который принимает, я точно знаю, что все мы здесь работаем вот по этой системе. Мы не берем пациентов на операцию только для того чтобы прооперировать или потому что они приходят и говорят, что у них есть деньги, остальное вас не касается. У тебя есть деньги – молодец, но я не могу. Считайте, что вот такой вам попался доктор. Потому что ты понимаешь, что проблемы потом будут, а они не нужны, самое главное – пациенту.
— Отговариваете, когда вы понимаете, что нет конкретного намерения у пациента?
— Нам нет смысла отговаривать пациента, который хочет оперироваться, и ты знаешь, что будет толк.
— То есть, вы не видите проблемы, а он видит, и вы его отговариваете.
— Конечно. Другое дело, иногда бывает по-другому. Человек приходит и говорит: я хочу сделать веки.
— Блефаропластику?
— Да, блефаропластику. Ты беседуешь, человек заплатил деньги. Ты ей все рассказываешь. Я же вижу лицо и могу сказать: вам можно было бы сделать лицо, потому что я вижу, что здесь есть показания. Потому что просто так нельзя сказать, например, пришел пациент сделать нос, а я скажу: давайте сделаем уши – это же безумие.
— То есть бывает, что вы советуете, если даже пациент об этом не заговаривает.
— Не думал. Вот пришла, но, для того чтобы человек это понял, у нас есть зеркала, человек садится и ты этому человеку все объясняешь, показываешь, рассказываешь, как рубцуется, какой итог. И тогда, бывает, когда ты делаешь лицо с веками, пациент приходит и говорит спасибо.
— А бывает так, что пациент, который был настроен решительно, отказывается, говорит: ой, я не ожидал, что все будет так сложно?
— Все очень просто. Вот приходит муж с женой. На прием. И говорят: мы (она хочет) хотим пластику молочной железы. И, когда девушка тебе показывает грудь, ты видишь, и ты начинаешь объяснять, не просто рассказывать, а ты берешь фломастер и, как вот перед операцией мы готовим, разметку делаем, рисуешь прямо на ней. Вот супруг сидит вот здесь, она стоит вот здесь, и ты говоришь: после операции у тебя рубец будет здесь, здесь. Они говорят: спасибо Вам большое, мы пошли.
— И Вы не уговариваете?
— Нельзя. Нельзя никого уговаривать. Когда я уговорю человека делать то, что он еще не готов, то последствия могут быть очень неприятные. Почему? Потому что я вам сказал, уговорил, сделал и считаю, что все сделано нормально: есть эффект, толк. Это я так считаю, я доктор. А вы смотрите на себя и говорите: нет, доктор, вот это не так и это не то. А почему, а потому, что вы были не готовы, это я вас заставил это делать. А бывает, когда вы приходите и говорите: хочу сделать веки. Больше ничего мы не берем. Я вам делаю веки, мы сняли швы, я смотрю и вижу: вот чуть-чуть, какой то миллиметр можно было бы… А она смотрит и говорит: я вас обожаю, доктор. Это потому что она была готова. Это очень тонкая грань, когда человек сам хочет, и ты его заставляешь. Вот в том примере, про веки и лицо. Если ты захотел, настоял, значит, ты должен сделать так, что потом, даже при виртуозной операции, у пациентки не возникало вопросов, а это уже сложно.
— А, если вопросы возникают, можно ли переделать?
— Ну, ничего, есть фотографии. Вы поймите, мы не делаем операции, которые нужно было бы переделывать. Мы не делаем так. Веки, как бы ты не оперировал, ты делаешь хорошо. Тут чистая психология. Я всегда пациентам говорю: я вас слушаю, все, что вы хотите, а потом я посмотрю и скажу, это я могу, это я не могу, а это вам не нужно. Вот таким образом решаются эти вопросы.
— Валерий Александрович, вот Вы сказали, что работаете здесь с 1982 года. Судя по всему, Вам очень нравится Ваша работа?
— Очень.
— А что именно больше всего Вам нравится в Вашей работе, в хирургическом, человеческом плане?
— Во-первых, доставляет удовольствие, а это в 99,9 случаев происходит, видеть как человеку это приятно. Вот вчера пришла женщина, в понедельник будет делать операцию у меня, 15 лет прошло. Она пришла ко мне. У нас очень много докторов, которые давно работают, но мне же приятно, что этот человек пришел именно ко мне. При сегодняшней картине наличия институтов красоты, рекламы, и всяких других атрибутов красоты – это приятно. Это приятно, когда ты сделал, вот простой пример, у девочки тянущий рубец на руке. Рука не разгибается, а ты делаешь, что она становится нормальной, это приятно.
— А по степени сложности Вы можете выделить операции: что является наиболее легким, что сложным?
— Сказать, что эта легкая операция, а это сложная, так нельзя, это будет немного неправильно. Я считаю, что, скажем так образно, тяжелая операция – это рубцы. Потому что рубцы – разные. Разной степени возникновения: химические, термические, травматические. Бывает, приходят девочки молодые 18-20-летние, которых мама в детстве ошпарила кипятком. Ну, случилось — жизнь. И вот что получается, она растет, и у нее одна молочная железа развивается нормально, а вторая не поднимается, тянет ее рубец. И нам приходится решать эту проблему, делать так, чтобы не тянуло, чтобы грудь развивалась нормально. Есть вещи, когда тебе приходится, вот у меня был пациент, взрослый уже мужчина, мы с ним были как друзья, у него дома любимая собака-овчарка прошлась по лицу лапой и вывернула все веко. Так я его бедненького раза три или четыре оперировал. Потихоньку, поэтапно, у него еще было сопутствующее заболевание – сахарный диабет. Поэтапно делали, чтобы веко закрывалось.
— Пластику лица и шеи, в каком возрасте порекомендовали бы делать женщинам?
— Когда я сюда пришел работать, я тогда только начинал, сидел на приеме с докторами, слушал, учился. Так вот, когда приходили в таком возрасте девушки 38-40 лет, их отправляли, не брались. Не будет эффекта, приходи после 45 лет.
— Вполне логичный подход.
— Правильно, молодец, я тоже согласился тогда. А вот теперь, сидя сейчас на приеме, в своем теперешнем возрасте, я иногда оперирую даже в 28-30 лет. Потому что есть показания. Потому что вот такая жизнь: сигареты, пиво, экология, сама жизнь. Очень сильно все изменилось. Это на моих глазах. Вот я Вам рассказываю, когда я пришел, сидел в сторонке, учился, впитывал, и сейчас сижу на своем месте, 32 года спустя, все поменялось. Очень сильно.
— То есть, окружающая среда настолько сильно влияет?
— Я не эколог, я не могу ни с кем спорить, доказывать что-то, я и не собираюсь. Но сам факт – это так.
— То есть, количество обращающихся женщин увеличилось, они стали моложе? Это кажется чем-то неординарным.
— Уже не кажется. Это может Вам показаться, человеку, который думает, да что там, в 30 лет. Все свои беседы, я обязательно говорю всем, первое, главное, что должно быть – это показания. Вот почему я это говорю сейчас. Я начал наш разговор со слов: пластическая хирургия. Как это звучит. Но – хирургия. А любая операция, вот вы же не можете сделать человеку просто так аппендицит. Вас никто не поймет. Это не укладывается в голове. Для аппендицита есть показания, симптомы, которые говорят доктору – это аппендицит. Так и у нас.
— Хорошо, а можно поговорить конкретнее. Какие показания есть, чтобы сделать пластику лица и шеи, например, девушке в 30 лет.
— Это избытки кожи, это опущенный овал, это выраженные носогубные складки, это опущенный уголок рта, это избытки кожи шеи. Это же ведь, опять же, повторяю – направления, по которым мы определяем. Это не обязательно, что мы соперируем в 30 лет. Просто время стало другое, и показания сместились. Вы не принимайте мои слова так, что со вчерашнего дня мы оперируем всех 30-летних. Вы спросили про возраст. Я Вам привел пример – что было и что стало. Возраст, когда мы брали всех подряд – 45 лет и выше, теперь уже есть уже более молодые, которых мы берем.
— А Вы советуете, даете какие-то советы, чтобы избежать пластики? Вообще пластический хирург может давать такие советы?
— Понимаете, в чем дело. У нас есть три дерматологических отделения, физиотерапевтическое, лазерное. Не значит, что человека нужно сразу под нож. Сейчас много есть всяких малоинвазивных операций, не обязательно оперироваться хирургическим путем.
— Можете назвать операцию, которая близка к хирургическому вмешательству, которая способна помочь избежать или отдалить?
— Это нити.
— Золотые нити.
— Ну, их много. Будем говорить – не золотые, а просто нити. Этого достаточно. Есть пациенты, которые приходят и говорят: я делала нити, мне не помогло. По всей видимости, она делала эти нити, когда избыток кожи, состояние кожи уже было такое, что нити не могли держать этот каркас. Но ее уговорили, пообещали с три короба, что все будет классно. Это непрофессиональный подход, неправильный, заработать только. А она через некоторое время это видит, что толку нет. Когда они к нам приходят, есть такой момент, ты говоришь, что мы вот так вот делаем, рассказываешь, убираем, поднимаем, а потом я вам советую те же самые нити, мезотерапию, ботекс. Потому что это тоже все работает. Это улучшает эффект, удлиняет время, в котором ты живешь и радуешься.
— Но операция неизбежна?
— По показаниям.
— Каковы сейчас ваши возможности, возможности вашего института? Какие операции вы сейчас производите?
— У нас на сегодняшний день три операционных на 4-м этаже, пять столов, одна маленькая операционная – там частично делаем амбулаторные операции и дермабразию. У нас стационар на 15 коек. У нас работают в нашем отделении 8 хирургов, анестезиолог, 3 операционные медсестры, старшая операционная медсестра, анестезистка. Обеспечены мы всем в полном объеме, сейчас мы вот уже год работаем с новым аппаратом боди-джет по поводу липосакции. Сейчас, если кто-то приходит, то он делает и липосакцию, и липофилинг. В нашем институте делаются практически все операции, которые существуют на сегодняшний день. Я не беру только какие-то костные, большие, это не наш профиль. А так, пластика молочных желез – увеличение и уменьшение, пластика живота, пластика ушных раковин, пластика носа, пластика верхних, нижних век, лба, если это кого-то интересует. Пластика лица и шеи – круговая пластика. Иногда мы просто говорим: лицо. Много дермабразии. Должен сказать, я считаю, что это важно. Раньше говорили, что эти операции только для женщин. На сегодняшний день этого сказать нельзя. Сейчас, будем говорить, лет 10. Много людей, которые делают и лицо, и веки, и липосакцию. Люди хотят работать, у кого-то это связано с работой, много молодежи, кто-то хочет просто за собой следить. Мужчин стало больше, это можно проследить по частным стационарам, если пройдете, то увидите, что присутствие мужчин тоже немаленькое.
— А есть операции, которые делаются только у вас?
— Да нет, я, честно говоря, затрудняюсь Вам сказать.
— То есть у вас широкий спектр операций.
— Опять же, мы вернемся к тому, что было. Сейчас все открыто. Сейчас все есть, понимаете? Кто-то едет отдыхать в Германию. Он идет в клинику, и стоит, смотрит.
— Чтобы Вы назвали своим конкурентным преимуществом перед другими клиниками?
— Я уверен, что у нас вот этот посыл: поговорить с пациентом, не торопиться, объяснить, не брать все, что приходит к тебе. Это очень важно. Люди, которые с этим сталкиваются, они это понимают. Это знаете, 80 процентов операции – итога потом. Радости пациента и спокойствия доктора. Пока ты не обсудишь все, и то бывает, что ты что-то упускаешь, начинаешь рассказывать, увлекаешься, и тебя захватывает. Ты видишь, что человек тебя понимает и принимает, но что-то может улетучиться.
— То есть, уникальность вашего института красоты – в человеческом факторе?
— Да. Нас так приучили – не торопиться, не пороть горячку, и я сейчас также учу молодых ребят. Думаю, и дальше, надеюсь, что наш институт будет существовать вечно, и они будут передавать это точно также.
— Спасибо, Валерий Александрович.
Смотри новые видео первым! Подпишись!
пластическая хирургия
Израилов Роман Евгеньевич
Образование:
- 1993 – 1999 – Студент очного отделения «Московский Государственный Медико-Стоматологический Университет». Диплом с отличием.
- 1999 – 2001 – Клиническая ординатура по хирургии «Московский Государственный Медико-Стоматологический Университет».
- 2001 – 2003 — Очная аспирантура Кафедра факультетской хирургии №2, МГМСУ (досрочная защита диссертации).
Стажировки:
- 1999 — Department of General Surgery and oncology, Dusseldorf University, Germany.
- 2013 — Mayo Clinic, Rochester, USA.
- 2013 — Institute Mutualiste Montsouris, Paris, France.
- 2014 — Seoul National University Bundang Hospital, Seoul, Korea.
Профессиональные навыки:
Широкий спектр хирургических вмешательств на органах грудной клетки, брюшной полости и забрюшинного пространства при различных ургентных и плановых хирургических патологиях, большинство из которых выполняет миниинвазивным способом (лапароскопическим, торакоскопическим и под контролем УЗИ и рентгенотелевидения). Особой темой научно-практического интереса является применение минимальноинвазивных технологий в лечение больных со злокачественными и доброкачественными заболеваниями желудочно-кишечного тракта.
Собственный опыт выполнения операций:
- Операции на пищеводе
- Торако-лапароскопическая экстирпация пищевода с одномоментной пластикой желудочной трубкой или толстой кишкой, миниинвазивное удаление дивертикулов пищевода, тораколапароскопическое удаление доброкачественных образований пищевода (лейомиомы, кисты, фибромы и др.), Лапароскопическая кардиомиотомия при ахалазии кардии (Операция Геллера). Стентирование, бужирование и баллонирование доброкачественных и злокачественных стриктур пищевода.
- Операции на желудке и двенадцатиперстной кишке
- Лапароскопические дистальные, проксимальные и тотальные резекции желудка по поводу опухолей и язвенных его заболеваний, включая резекцию желудка с одномоментной трансхиатальной резекцией пищевода при раке желудочно-пищеводного перехода.
- Лапароскопическая фундопликация (гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь, грыжи пищеводного отверстия диафрагмы).
- Лапароскопическая резекция двенадцатиперстной кишки, пилоропластика.
- Операции на поджелудочной железе
- Лапароскопическая панкреатодуоденальная резекция (операция Уипла), лапароскопическая дистальная резекция поджелудочной железы, лапароскопическая экономная резекция головки поджелудочной железы (операция Фрея), субтотальная резекция головки поджелудочной железы (операция Бегера), лапароскопическая продольная панкреатоэнтеростомия (операция Пьюстова, Партингтона), лапароскопическая панкреатоцистоеюностомия, лапароскопическая тотальная панкреатэктомия.
- Опыт лапароскопических (эндовидеохирургических) и чрескожных вмешательств под контролем УЗИ при гнойно-некротическом поражении поджелудочной железы (панкреатите, панкреонекрозе).
- Операции на печени и внепеченочных желчных протоках.
- Лапароскопическая правосторонняя и левосторонняя гемигепатэктомия, другие анатомические и неанатомические резекции печени. Лапароскопическая резекция внепеченочных желчных протоков по поводу злокачественных новообразований и доброкачественных стриктур. Лапароскопическое удаление камней из вне и внутрипеченочных желчных протоков. Холецистэктомия. Лапароскопическое формирование обходных анастомозов при нарушении прохождения пищи и механической желтухи у пациентов с нерезектабельными опухолями органов билиопанкреатодуоденальной зоны.
- Операции на толстой и прямой кишке.
- Весь объем резецирующих вмешательств, включая тотальную колопроктэктомию при опухолевом и доброкачественных (осложненное течение неспецифического язвенного колита, болезни Крона и др) поражениях выполняется лапароскопическим способом.
- Собственный опыт выполнения неваскулярных интервенционных вмешательств при механической желтухе (наружное, наружно-внутреннее дренирование, стентирование стриктур желчных протоков).
- Стентирование опухолевых стриктур желудочно-кишечного тракта на фоне нарушения проходимости: пищевода, двенадцатиперстной, толстой кишки. Дренирование отграниченных жидкостных скоплений брюшной полости под УЗИ контролем (абсцессы).
- Биопсии опухолевых образований брюшной полости под УЗИ наведением.
- Опыт открытых и лапароскопических операций при экстренной хирургической патологии: аппендэктомия, холецистэктомия, ушивание перфоративных язв желудка и 12-перстной кишки, спленэктомия и др.
- Опыт выполнения различных видов пластик при грыжах.
Научная деятельность:
- 2003 — Диссертация на соискание ученой степени кандидата медицинских наук по теме: «Иммунотерапия Галавитом в комплексном послеоперационном лечении больных с распространенными формами перитонита»;
- 2012 — Диссертация на соискание ученой степени доктора медицинских наук по теме: «Минимальноинвазивные технологии в лечении больных со злокачественными новообразованиями органов БПДЗ».
Опыт работы:
- 2013 — настоящее время — Заведующий отделом инновационной хирургии МКНЦ.
- 2013 — настоящее время — Профессор кафедры факультетской хирургии №2 МГМСУ.
- 2007 — 2013 — Доцент кафедры факультетской хирургии №2 МГМСУ.
- 2003 — 2013 — Ответственный хирург многопрофильного стационара (ГКБ №68).
- 2003 — 2007 — Ассистент кафедры факультетской хирургии №2 МГМСУ.
Специализация:
- Хирургия, УЗ-диагностика, Онкология.
- Участие в педагогическом процессе, в том числе и на факультете последипломного образования кафедры. За время работы стал автором 61 научной работы, опубликованных в России и за рубежом. Является соавтором руководства по применению УЗИ в диагностике и лечении больных острым аппендицитом и монографии по лечению больных с механической желтухой.
- В настоящее время сферой научно-практического интереса является изучение роли минимальноинвазивных технологий в лечении больных со злокачественными новообразованиями ЖКТ.
Адрес электронной почты:
