Как зарождалась пластическая хирургия в Ульяновске
Сергей Михайлович имеет большой опыт работы в пластической хирургии, хотя путь в эту специальность был не быстрым. В 1986 году он окончил Куйбышевский медицинский институт, начал работать в хирургической стоматологии в Областной стоматологической поликлинике. Через 4 года перешёл в отделение челюстно-лицевой хирургии Ульяновской областной клинической больницы.
Как отмечает наш собеседник, в те годы в Ульяновске проводили реконструктивные операции: устраняли врождённые расщелины губы и нёба, рубцовые деформации на лице и так далее. А вот эстетическая медицина только зарождалась. В 1993 году в Ульяновск из Ставрополья приехал пластический хирург Евгений Архаров, примерно через год на базе областной больницы стали выполнять косметические операции. Сергей Михайлович заинтересовался, стал ездить на учёбу в Москву, Екатеринбург, Санкт-Петербург. Имеет множество сертификатов и, конечно, диплом. Является членом общества РОПРЭХ. Постоянно продолжает повышать квалификацию. Пластической и реконструктивной хирургией как специалист он занялся в 1998 году. Может провести многие пластические операции, не занимается только гинекологией.
Маммопластика — увеличение или коррекция формы груди (от 150 000 рублей); Абдоминопластика — пластика живота (от 90 000 рублей); Липосакция — удаление лишних жировых отложений в области живота и других частей тела (от 15 000 рублей);Блефаропластика — пластика верхних и нижних век, избавление от морщин и мешков под глазами (от 50 000 рублей); Подтяжка лица (от 80 000 рублей); Отопластика — пластическая операция по исправлению ушных раковин и избавлению от лопоухости (от 30 000 рублей); Липофилинг — сложная методика коррекции возрастных изменений лица и контуров тела, суть которой заключается в трансплантации (пересадке) собственной жировой ткани пациента из одной зоны в другую (от 11 000 рублей). *Цены средние по городу
Интервью из книги Андрея Безденежных “Симбирский контекст. Частная жизнь. Книга 3”, 2004 год. Источник: сайт литературного клуба «Первая роса»
Андрей Безденежных
Евгений Владимирович Архаров
Справка: 40 лет (по состоянию на 2004 год – прим.Портала). Родился в Ульяновске. Заведующий отделением пластической хирургии областной больницы. Лучший пластический хирург области.
К сведению: Первая «зарегистрированная» пластическая операция была проведена в Древней Индии – лоскутом кожи со лба воину был воссоздан нос, отрубленный во время боя.
– Евгений Владимирович, каков статус вашего отделения?
– Это бюджетное отделение больницы. Точно такое же, как хирургия, офтальмология или травматология. Но поскольку люди к нам идут не больные, а здоровые, желающие немного изменить внешность в лучшую сторону, то, естественно, этот вид услуг платный. Люди платят в кассу больницы. Отделение существует с конца 1994 года. В нем работает два хирурга, пять медицинских сестер, санитарка и две массажистки. В среднем в год за консультацией в отделение обращаются около пятисот человек. Из них только полторы сотни человек доходят до операционного стола. Кому-то отказывают по медицинским показателям, кто-то передумывает сам.
– Почему люди передумывают?
– Конкретный пример: сегодня на приеме была молодая девушка. Хотела увеличить объем груди – вставить «протезы». Но после консультации отказалась. Почему? Эту операцию лучше выполнять, уже родив и выкормив ребенка, потому что есть небольшой риск аллергии у плода. Нет, министерство здравоохранения разрешает имплантировать протезы и до родов. И многие женщины так и делают. Но мой долг – предупредить их о возможных маленьких неприятностях.
– Большинство ваших пациенток – женщины?
– Женщины составляют около 90%. Треть из них просят сделать изменения на лице, треть – на груди, треть – на ягодицах. Мужчины обращаются редко и, в основном, в серьезных случаях. Например, когда после травмы произошло обезображивание лица. Есть ребята, побывавшие в «горячих точках». Совсем недавно оперировали молодого человека, который в Чечне получил ранение в нос. Нос превратился в лепешку. Пришлось восстанавливать его форму.
– А приводят ли к вам детей?
– Некоторое время назад был период, когда к нам приводили очень много «лопоухих» детей 10-12 лет. Затем это прекратилось, что, согласитесь, выглядело даже как-то странно.
– То есть получается, что за 9-11 лет до этого в Ульяновске «зверствовал» какой-то лопоухий Казанова, который «перепортил» сотни наших женщин?!
– Не знаю… Это, конечно же, несерьезная мысль, но факт остается фактом.
– Какие из проводимых вами операций самые дорогие?
– Это операции, требующие обширного вмешательства и большого реабилитационного периода. Например, реконструкция груди у женщин. Редко, но бывают такие случаи, когда женщина рождается без одной груди (синдром Поланда). Или операция по удалению жира на животе.
– Каков уровень цен на пластические операции?
– Самая дорогая наша операция стоит до 8 тысяч рублей. Это очень низкие, «ульяновские» цены… Я даже уверен, что нигде в России нет цен ниже наших. В Москве и Санкт-Петербурге цены запредельные. Там самая дешевая операция стоит 500 долларов, а самая дорогая – 6-7 тысяч долларов. В Самаре цены выше наших в три-четыре раза.
– С чем это связано?
– Главная причина в том, что в большинстве крупных городов клиники, оказывающие подобные услуги – частные. Они устанавливают те цены, которые считают нужными. У нас же бюджетная организация. Наши цены установлены исходя из реальной себестоимости той или иной операции.
– А почему в Ульяновске не создаются частные клиники подобного рода?
– Наверное потому, что цены должны соответствовать экономическим реалиям региона. Если у нас перейти на частные рельсы, то ульяновцы с их низкими доходами эти операции не смогут себе позволить. А вообще, это вопрос не ко мне, а к инвесторам. Я врач, мое дело оперировать. Создать клинику – построить здание, его оснастить, решить все организационные проблемы – это вопрос людей с деньгами.
– Выгодно ли вообще вкладывать деньги в медицину?
– В принципе – да. Но ульяновские бизнесмены к этому не готовы. Занимаются тем, что приносит быструю прибыль. Медицина же начинает приносить прибыль через пять и более лет. А вот в более крупных городах богатые люди уже начали работать на перспективу, занимаются долгосрочными проектами. Работают не на себя, а на детей и внуков.
– Интересно, куда идут дочери и жены богатых и знаменитых ульяновцев – к вам или в частные клиники других городов?
– Ну, во-первых, дочери и жены богатых людей редко доводят себя до состояния, когда им нужна операция – здесь и спорт, и хорошие кремы. А из тех, кто на операцию решается, процентов 30-40 едут в частные клиники других городов. Здесь играет роль вопрос престижа. Вы же прошли по нашему отделению, видели, что здесь и здание старое, и кровати обычные – больничные. Остальные обращаются к нам, потому что операции у нас делают не хуже.
– На западе профессия пластического хирурга престижная и высокооплачиваемая. У нас, как я понимаю, она таковой не является. Как Вы относитесь к своей профессии?
– Работу я свою люблю, работа у меня интересная, неоднообразная. Даже самые простые и самые схожие операции – все равно разные, так как одинаковых лиц не существует. Но работа эта тяжелая. Операции на сердце или брюшной полости требуют быстроты, решительности, быстрого спасения человека. У нас трудности другого характера. Порой мы стоим по пять часов и миллиметр за миллиметром копаемся в дырочке размером с десятикопеечную монету. Большой разрез у нас недопустим – нельзя оставить шрам, разрезать сосуд (в «большой» хирургии допускается разрезание десятков сосудов) или повредить нерв, из-за чего может перекосить все лицо. Наша работа сравнима с работой часовщика. Это монотонная, нудная, кропотливая работа, требующая огромного внимания и усердия. Вроде бы не разгружаешь вагоны, но выходишь из операционной совершенно раздавленным. А поскольку адекватного финансового удовлетворения взамен не получаешь, то… иногда испытываю очень противоречивые чувства.
– Как Вы пришли в эту профессию?
– Я окончил медицинский институт (кстати, родители не имеют к медицине никакого отношения, отец – инженер-конструктор, мать – переводчик), получил специальность челюстно-лицевого хирурга. Стал работать по профилю в Ставрополе. Когда после перестройки начались создаваться кооперативы, мой непосредственный начальник открыл на базе нашей больницы кооператив, выполняющий косметические операции. И мне часто приходилось ему помогать. Честно говоря, поначалу мне это не нравилось. На основной работе я занимался большими онкологическими операциями. Именно это казалось благородным и правильным, именно этим я хотел заниматься дальше. Но онкологические опухоли в челюстно-лицевой хирургии встречались довольно редко, а кооператив переживал бум – с приходом перестройки люди массово пошли расправлять свои морщинки… Мой руководитель все время говорил мне: «Учись, дурак! В жизни пригодится!» И научил… То ли он как в воду смотрел, то ли просто так сложились обстоятельства, но сейчас это стало моей основной специальностью.
– Чувствуете ли Вы себя творцом, когда проводите операцию?
– Когда, к примеру, удаляю родимое пятно или опухоль на лице, то – нет. Здесь нужно быть не творцом, а педантом. А вот когда, к примеру, из большого мясистого «армянского» носа создаю аккуратненький женский носик, тогда конечно – да… Но не в период операции, а когда уже вижу результат.
– Один мой знакомый участковый рассказывал, что когда отработал несколько лет, начал смотреть на всех людей как на потенциальных преступников. Нет ли у вас такого – смотрите на человека и автоматически отмечаете, что и где ему необходимо «подправить»?
– Такого нет. По одной очень простой причине – у меня есть личная доктрина: я считаю, что некрасивых людей вообще не бывает. Каждый человек по-своему красив. И даже в человеке, обезображенном какими-то трагическими событиями, можно найти красоту. Если он прекрасен душой. Герой романа Дюма «Человек в железной маске» тому пример. Огромный шрам на лице главного героя в глазах женщин придавал ему мужественность. Поэтому первоначально подходить к человеку с каким-то штампом я считаю себя не вправе. Говорить в трамвае: «Вам бы следовало прижать уши, а вам – подправить нос» – было бы глупо. Человек должен сам созреть и понять, что он хочет изменить что-то в своей внешности. Если он пришел к этому, то милости просим к нам – мы изучим проблему и решим, требует ли она вмешательства.
– Пластическая хирургия, некоторым образом – вмешательство в дела Творца, в дела Бога…
– Это абсолютно не так. Бог творит душу. Божье в человеке – это его душа. Тело – это всего лишь оболочка для души. Человек эту оболочку волен менять. Мы же меняем каждый год свои брюки, куртку, прическу, наконец. Мы бреемся! Мы меняем себя! Кто-то выполняет татуировки на теле, кто-то держит диету и худеет. Что же, все это против Бога? То же самое и хирургическая операция. Вот душу менять – воздействовать на человека, угнетать его, унижать его – вот это против Бога…
– Что такое красота: сосуд, в котором красота, или огонь, мерцающий в сосуде? Какая красота важнее: внешняя или внутренняя?
– Отвечу однозначно – комбинация. И то, и другое. Если обосновывать это, целый разговор получится… Во-первых, никто не знает точного ответа на вопрос, почему сам по себе «кувшин» – внешняя красота – не может иметь единственного эталона. Никто не знает, что такое внешняя красота… Еще великий Леонардо да Винчи рассчитывал параметры красоты. Он рассчитал их все – высоту лба, разрез глаз – но все равно, рисунок, созданный по всем вычисленным параметрам, кому-то показался прекрасным, а кому-то уродливым! За всем этим кроется огромная широта восприятия людьми прекрасного. И придти к одному стандарту невозможно. Во-вторых, восприятие человеком красоты постоянно меняется. В период Возрождения, судя по картинам Рубенса и Рембрандта, красивыми считались полнотелые женщины с мощными икрами. Сейчас красивыми женщинами считаются «вешалки» – худоба, большой рот, раскосые глаза, «треугольник молодости» скуловых областей, сужающийся к подбородку… Развиваясь, люди сами меняют эталоны красоты. Почему? На наше представление о прекрасном оказывает воздействие внешняя среда. Наша цивилизация развивается по техническому пути. Механизмы становятся все лучше и лучше. Жизнь становится все быстрее и быстрее. Это не может не оказывать обратного воздействия на человека. Та спокойная умиротворенная полнотелая женщина на картине Рубенса, лежащая в саду и являющаяся символом покоя, умиротворенности, сохранения домашнего очага, воспитания детей, сейчас никому не интересна. Сейчас интересна скаковая лошадь – энергичная бизнес-леди, которая и сексапильна, и везде прорвется, и сама накормит мужика, если надо. И, в-третьих (это самое главное): внешняя красота без внутренней красоты, без красоты духовной – мертва. Это как сосуд вообще без всякого огня внутри. Когда его нет, сосуд меркнет. Это проявляется во всем. Духовный человек все делает через призму своей внутренней наполненности. Он и смотрит по-другому, а значит, меняется взгляд. Он и говорит по-другому, а значит, иначе двигаются губы. Он и двигается иначе, а значит, становится более осмысленной походка. Красивый изнутри человек проявляет эту свою красоту во внешних движениях, это как бы освещает его внешнюю оболочку. То же самое и наоборот. Вы не раз встречали людей с правильными чертами лица, линиями тела, которые по всем своим внешним параметрам соответствуют современным представлениям о «красивости». Но когда вы начинаете общаться с таким человеком, то порой доходит до неприятных, отвратительных впечатлений! У него внутри-то ничего нет! Восхищаться его внешними параметрами можно не больше 15 минут! Потом это начинает надоедать. Сколько можно смотреть на фарфоровую холодную статуэтку, если внутри у нее нет огня?
– То есть, любим мы в человеке «огонь»?
– Мы любим сочетание, идеальную комбинацию. Наверняка вы замечали, что бывают люди вроде бы не очень симпатичные внешне (я, как специалист, могу сразу же обнаружить какой-то небольшой эстетический дефект – например, слишком широкий кончик носа или слишком узкие губы), но, как только вы начинаете с ними общаться, совершенно об этом забываете! Дефект как бы растворяется, перестает привлекать внимание. И более того, он становится милым, придает человеку особый шарм. Вот именно в такое сочетание внешнего и внутреннего мы чаще всего и влюбляемся.
– Как Вы относитесь к физиогномике? Верно ли, что определенные черты лица всегда соответствуют определенным чертам человеческого характера?
– Я читал об этом в женском журнале. Но сам подобной связи никогда не находил. Считаю подобные вещи пустой болтовней, придумками, созданными для привлечения читателей. Существует, конечно же, физиогномика по системе Ламброзо, я сам сдавал по ней зачет в институте. Но там речь идет о другом – к примеру, о форме черепа, который напрямую зависит от объема мозга. Существующую здесь взаимосвязь я как врач могу допустить. Но связь между женским носиком и характером его обладательницы я не улавливаю совершенно!
– Каков Ваш идеал женской красоты?
– Кого-то одного я выделить не могу. Красивых, с моей точки зрения, женщин даже не десятки, а много больше. Мне нравятся мягкие и спокойные линии лица без угловатостей, без броских, ярких или хищных черт.
– Интересно, Ваша жена соответствует этому типу?
– Конечно. Иначе мой выбор был бы не обоснован.
– Многие известные телеведущие или актрисы сделали себе такие пластические операции, которые, лично на мой взгляд, их просто обезобразили. Как Вы относитесь к такому явлению?
– В Москве периодически происходят съезды пластических хирургов, на которых мы обмениваемся опытом. Однажды на одном таком симпозиуме встал очень известный и уважаемый в нашей области врач и грозно выкрикнул: «Пора покончить с безответственностью! Я хочу потребовать прямого ответа: кто делал операцию Догилевой?» Никто не встал и не ответил, хотя совершенно очевидно, что этот человек в зале присутствовал. Многие известные и любимые народом актрисы делают пластические операции и от этого, мягко говоря, не становятся лучше. Но нельзя к этому подходить однозначно. С одной стороны, народ, конечно же, прав: Догилева, а точнее – ее лицо, сыгранные ею роли – уже не принадлежат ей самой. Это – народное достояние. И поэтому изменение ее внешности вызвало у поклонников протест. Перед ними был уже совсем другой человек, и все роли той прежней Догилевой как бы оказались перечеркнутыми. Но с другой стороны, Догилева – не роль и не образ, она живой человек со своим мировоззрением, со своими потребностями и со своими представлениями о красоте! Она хозяйка своей внешности. И она имеет полное право делать с ней все, что захочет. Какое мы имеем право ее судить? Главное, чтобы ей самой ее новая внешность нравилась! Чтобы ее новый образ соответствовал ее душе. Как сказала сама Догилева: «Чихать на всех критиков. Резала и буду резать!»
– До какого возраста можно омолаживать свое лицо с помощью пластической хирургии?
– Подтягивать кожу на лице можно до бесконечности, но тут вступает в силу другое. У пожилого человека не только появляются морщины, но возникают и другие признаки старения – истончаются кости лица, атрофируется мышечная ткань. Исправить это значительно сложнее. Американские специалисты рекомендуют всем женщинам подтягивать лицо два раза в жизни – в 45 и в 60 лет. Лично в моей практике самой пожилой даме, прибегнувшей к подобной операции, было 69 лет. Мы сделали ее моложе лет на 10-15.
– Неожиданный вопрос: какая идея способна спасти Россию?
– А она что у нас, умирает что ли?
– Ну тогда не спасти, а поднять…
– Сейчас об этом много пишут, и я с этой точкой зрения согласен: Россию поднимет ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Ответственность на всех уровнях – и Президента, и чиновников, и соседей друг перед другом. Это то, чего в нашей стране сейчас почти нет.
– В чем Вы видите смысл жизни?
– В духовном совершенствовании, в том, чтобы приблизиться к Богу. В том, чтобы разобраться, прежде всего, в себе.
– Вы – верующий человек?
– Это будет написано?.. (пауза) А в общем-то, в этом нет ничего такого… Я не прячусь… Да, я верующий человек, и, думаю, до конца жизни меня вряд ли кто-то переубедит в обратном. Бываю в церкви, правда, не так часто, как бы мне хотелось.
– Я слышал, что врачи очень редко бывают верующими, потому что они хорошо знают анатомию…
– Учебник по анатомии меня в отсутствии Бога не убедил…
– Назовите три Ваших лучших качества, которые помогают Вам жить?
– Чувство юмора, доброта, выносливость.
– Какие человеческие качества Вы не прощаете?
– Может быть, я еще со многим не сталкивался в жизни, с каким-то беспредельным злом… Но на сегодняшний день мне кажется, что понять (а понять, это – простить, ведь так?) я мог бы все…
– Каким был самый яркий эпизод в Вашей жизни?
– Рождение сына. Сейчас он уже заканчивает школу. Есть еще дочь, она учится в седьмом классе.
– Станете отговаривать ее, если она обратится в ваше отделение?
– В данный момент ей обращаться сюда незачем. Ну а потом… Смотря какой у нее будет повод.
– Чего Вы больше всего боитесь?
– Беспомощности… Когда и я сам не смогу себе помочь, и никто из окружающих мне не захочет помочь. Когда рядом не окажется друга, или когда друзей вообще не будет, потому что я их растеряю.
– Чего Вам не хватает в жизни, по большому счету?
– К сожалению, веры… Но я стараюсь…
Операция ради операции
Сергей Михайлович рассказал, что к врачам стоит приходить с фотографиями того, что хотят получить, потому что порой приходят и говорят: «Сделайте мне красивый нос». Но ведь понимание о красоте у каждого своё.
По словам Кудряшова, перед операцией врач и пациент должны прийти к единому мнению о том, стоит делать её или нет, получится ли сделать то, что хочет человек, будет ли результат эстетичным и так далее.
Сергей Кудряшов
пластический хирург
Бывают случаи, когда приходят люди с общим ожирением, с весом 100 и выше кг. Говорят, что хотят убрать живот. Но просто отрезать живот же нельзя. Нужно сначала поменять пищевые привычки, посетить гастроэнтеролога, эндокринолога, снизить общий вес, а вот потом убирать, что свисает. При липосакции берём не больше 5 литров жира, так безопасно для организма. Эту процедуру стоит делать с интервалами в 3-5 месяцев.
Кстати, липосакция не претерпела больших изменений с годами. По словам Сергея Михайловича, в Ульяновске делают механическую, хотя в крупных городах есть ультразвуковая, водоструйная, лазерная. Наш собеседник надеется, что в скором времени и до нашего города дойдут новые виды липосакции.
Сергей Кудряшов
пластический хирург
Бывают случаи, когда хотят сделать операцию, но я понимаю, что будет некрасиво. Или если большой нос, то совсем маленькую «пипочку» не сделаешь, как того хочется пациенту. Некоторые приходят на операцию ради самой операции, «потому что подружки сделали». При этом, например, какой-то маленький горбик носа не портит девушку. Во всех этих случаях отговариваю от оперативного вмешательства. Многие прислушиваются к моему мнению.
Иногда приходится соглашаться с желанием пациента. Например, если девушка хочет сделать очень большую грудь. При этом объясняем, какие последствия возможны: импланты могут просматриваться или произойдёт со временем обвисание груди.
По словам пластического хирурга, большую грудь всё же делают единицы. А вот лидирующего размера нет — ульяновские девушки выбирают импланты, подходящие под строение тела и рост.
Кстати, импланты могут повредиться при сильном ударе (при аварии, например). В таких случаях делают УЗИ, по результату решается: можно ли поменять или стоит совсем отказываться.
Желание выглядеть лучше затягивает. Как рассказал врач, некоторые девушки сначала делают грудь, потом решают изменить нос, спустя время приходят на блефаропластику.
Любопытно, что на некоторые операции приводят дочек мамы, которые сами были пациентками Сергея Михайловича 20 лет назад.
